ГОРЬКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Ни одного столь горького и жестокого стихотворения не было написано в Польше. Я нашел его в "Антологии польской поэзии в изгнании" под редакцией Богдана Чайковского, выпущеннной в 2002 г. издательством "Чительник" и Польским издательским фондом в Канаде. Книга эта прошла незамеченной, вероятно, по причине слишком капризного отбора и отсутствия указателей.

Стихотворение написал Ян Даровский, силезец, родившийся в 1926 г. и во время войны призванный в ряды Вермахта; в Нормандии он перешел на сторону союзников и вступил в польскую армию. Затем поселился в Лондоне, где выбрал профессию печатника, и принадлежал к группе молодых польских поэтов "Континенты". Он сотрудничал со многими периодическими изданиями как поэт, литературный критик и переводчик польской поэзии на английский язык и английской на польский. Выпустил два сборника стихотворений: "Древо преткновения" (Лондон, 1969) и "Нежданные жизни" (Лондон, 1990).

И вот стихотворение, озаглавленное

"POST MORTEM":

Ушли под нашу землю со звездой Давида,

Двуокисью псалмов смертельных воздух отравили,

нам задыхаться, нам, свидетелям убийства,

склонясь, идти в истории об руку с палачом.

И выпивка не в помощь. На поверхность

всплывает масляным пурпуром наше лицемерье.

Не в помощь памятники, даже то, что беззащитны

мы были, как они. Не всех печалил меч,

для нас Гордиев узел разрубавший,

две жизни нации рассекший.

И выпивка не в помощь - Лета глупцов и трусов.

В белых перчатках подавать убийца

способен руку тем, что уцелели.

Может сказать: смотри, моя десница

чиста - она не знала,

что творила шуйца.

Задумчивый ура-христианин,

в Атлантику отряхивая пепел от сигары,

может сказать: ну да, была рука

и надпись, только я очки забыл.

Но мы - мы в заговоре были старше всех,

даже к молчанью не принуждены,

мы ели общий хлеб, из тех же родников

мы пили, руки их касались нас,

руки бескровные портных библейских.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И те же руки стали ветром за окном

и раздирают алый стыд венка,

раздирают память.

Это стихотворение можно читать как операцию, производимую на коллективном подсознании, что в свою очередь заставляет искать ответа на вопрос, существует ли таковое. Но массовое убийство народа польских евреев, совершенное гитлеровцами, - это исторический факт такого веса и такой устойчивости, что невозможно не задуматься, какие следы оно оставило в нашей психике.

Кто знает, может быть, это произведение заслуживает быть проанализированным, стих за стихом, с полемическими намерениями по отношению к выраженному в нем чувству вины? Не последнее значение приобретает это произведение еще и тем, что подобные слова вообще не застряли в горле у польского поэта.

Но что скрывается за тем фактом, что такое стихотворение написано вне Польши? Какой род цензуры, внешней или внутренней, не позволил поэтам в Польше поднять подобную тему?

"Антология польской поэзии в изгнании" весьма богата, и жаль, что отечественные читатели не знают ни имени Яна Даровского, ни многих других имен поэтов, пишущих за границами страны.

Перевела Наталья Горбаневская